Из стали выкована память

Войсковой круг в Новочеркасске в 1909 году мало чем отличался от подобных церемоний прошлого за исключением, пожалуй, того, что на нем донским властям был передан персональный дар Николая II. По поручению императора его вручил флигель-адъютант Долгоруков. Это была сабля атамана М.И. Платова, которой того наградили в 1796 году за участие в Персидском походе. Сообщая об этом событии газета «Донская жизнь», особо подчеркнула, что царский дар должен служить напоминанием о герои­ческих делах прославленного атамана.

Известно, что в Персидском походе Платов был назначен походным атаманом всех казачьих войск. Военные действия велись в горах, что для казаков, привыкших к степным просторам, было весьма непривычно. Тем большее восхищение вызывали в русской армии их беззаветная удаль и отвага в принципиально новой боевой обстановке. Все понимали, что казаки Платова, громя противника в горах, делали почти невозможное.

Сохранились свидетельства о том, что сабля, жалованная Матвею Ивановичу за участие в Персидском походе, была ему очень дорога. Да это и понятно: получая ее, он еще не успел привыкнуть к наградам.

И вот спустя более столетия после тех событий овеянная легендами сабля вновь появилась в Новочеркасске. Она была затем передана в Донской музей и находилась там до декабря 1919 года, когда вместе с многими другими наиболее ценными музейными экспонатами была вывезена из донской столицы. Потом сабля, побывав во многих странах, оказалась, в конце концов, в Национальном музее в Праге. Там она находилась более четверти века. В 1946 году сабля в числе прочих ценностей была возвращена по решению чехословацкого правительства в Музей истории донского казачества в Новочеркасске.

Сейчас каждый посетитель может увидеть ее в музейной витрине. Платовская сабля — выдающееся произведение оружейного искусства. Один знакомый искусствовед сказал мне, что собирается написать о ней диссерта­цию. Уверен, такое утверждение легкомысленным назвать нельзя: сабля действительно достойна многогранного, в том числе искусствоведческого изучения.

Платовская сабля отделана золотом, серебром, драгоценными камнями, которых, кстати, специалисты насчитали 670 (!). К примеру, наконечник ножен украшен рамкой из красных камней, которых более трехсот. На золотой рукояти сабли помешена надпись «За храбрость». Изящно искрив­ленный клинок изысканно выразителен.

В богатейшем собрании холодного оружия Музея истории донского казачества эта сабля может соперничать художественными достоинствами декора с очень немногими экспонатами подобного рода. К ним бесспорно относится, кстати, и другая сабля М.И. Платова, жалованная ему городским Советом Дондона летом 1814 года. И если саблю за Персидский поход украшает лаконичная надпись из двух слов, то клинок лондонской сабли Платова покрывает пространный текст, в котором названы выдающиеся заслуги донского атамана. Причем, сабля из Дондона тоже побывала в Праге и была возвращена после Великой Отечественной в Музей истории донского казачества.

… Так уж случилось, что история сабли, которой были отмечены подвиги Платова в Персидском походе, связала между собой имена основателя Новочеркасска и последнего российского императора. Да, историческая память способна соединять казалось бы несоединимое. К тому же память истории многолика. Неверно было бы считать, что она живет только в воспоминаниях и документах, выраженная в словах. Отнюдь нет, эта память еще и выкована из стали.